Воспоминания об участии в боевых действиях в Корее. Полковник Волков Ю.Н.
Вскоре после Второй мировой войны начинает проявляться «надлом» в отношениях между бывшими союзниками – СССР И США. Спустя пять лет на Дальнем Востоке дело дошло до вооруженных столкновений на Корейском полуострове. Официальных разговоров об этом никаких не велось. Все действия, до определенного времени, происходили под большим секретом.
Сегодня можно говорить как подбирались офицеры, как они направлялись в Корею и Китай, как выполняли свою задачу, как относились к ним на Родине после возвращения.
В конце 40-х годов лейтенант Волков проходил службу в Качинском авиационном училище летчиков в должности техника по радио эскадрильи. Училище размещалось в Мичуринске.
В декабре 1950 года прибыл в отпуск к родителям в село Михайловицу Пыщугского района. Офицерам училища отпуска предоставлялись только в зимний период. Летом нельзя, летом только полеты.
Зайдя в дом и, успокаивая слезы матери, которые традиционно сопутствуют радость встречи, почувствовал что-то недосказанное. Вскоре она достала телеграмму на мое имя за подписью начальника училища полковника Курочкина, в которой коротко требовалось немедленно прибыть в часть.
Мгновенно появились два противоречивых и одинаково сильных чувства: Корея и родительский дом. Не было никаких сомнений, что вызов связан с Кореей. Недавно в Качу вернулись несколько человек с Дальнего Востока, где они обучали корейцев летать на наших истребителях, и говорили, что скоро будет создаваться училище на территории Китая. Как мне хотелось туда попасть! Мне всегда хотелось побывать в других краях, сменить обстановку.
В двадцать три года создавать семью рано, самое время испытывать себя в чем-то новом, более значимом, других перспектив не видно. Задерживаться нельзя. Сам же добивался разными путями, чтобы попасть в эту командировку.
Мать, всхлипывая, говорит: "Может, поживешь с недельку, ведь ничего не случится там". Отец только молча на меня глядел, понимая, что решение остается за мной. Он солдатом вернулся с 1-й мировой, его отец дослужился в царской армии до унтер-офицера, теперь вот сын его, лейтенант, стоит рядом. Мы с отцом понимали друг друга. На второй же день, сделав в сельсовете отметку в отпускном билете о прибытии и убытии, на перекладных отправился в обратную дорогу. Мне казалось, что медленно бежит лошадь, медленно идет поезд.
По прибытии в свой полк адъютант эскадрильи сказал: «Сегодня рассчитаться полностью и убыть в Воронеж в штаб округа. Там тебе все скажут, а я ничего не знаю».
В округе начальник отдела кадров встретил сурово:
– Ждать себя заставляешь, лейтенант. Так службу не начинают. Знаю, что был в отпуске. Завтра быть в Москве в Главном штабе ВВС, вот тебе адрес. Личное дело твое будет там.
Потом мягче добавил:
– Молодец, что ничего не спрашиваешь. Все равно я бы ничего не сказал. Если служить хочешь, то голову свою держи для того, чтобы она думала, а не только носила бы шапку.
В Главном штабе на улице Осипенко разговор тоже оказался не длинный. На прием к начальнику отдела кадров собрали уже четырех офицеров. Нам сказали, что из ВВС запросили определенных специалистов в Генеральный Штаб, куда мы должны сегодня же прибыть. Там и будет приниматься конкретное решение по каждому. События разворачивались стремительно и совершенно неожиданно. Мог ли я подумать, что моей персоной будут заниматься на самом верху Красной Армии? В Генштаб были вызваны офицеры и из других родов войск. Авиаторы держались отдельно. Нам было сказано так:
– В течение нескольких дней вы будете находиться в небольшой гостинице. Там каждый заполнит определенные анкеты, ответит на вопросы. Вас привезут сюда снова, когда будет принято по каждому решение. Тогда вам и скажут, что делать дальше.
Да это и не была гостиница, это была бывшая дача Тухачевского, расположенная в каком-то лесу. В анкетах мне хотелось преподнести себя так, чтобы наверняка прошла кандидатура, и писал, что отец мой рабочий, а мать крестьянка. Ну что тут думать, ведь я рабоче-крестьянский сын и пошел добровольно в семнадцатилетнем возрасте служить в РККА, образование у меня среднее. Да ведь все так и было: отец дипломированный столяр-краснодеревщик, и работал по этой специальности, хотя жил в деревне, а мать действительно крестьянского рода. В армию ушел по неоднократному обращению в военкомат, так как в 1944 году правительством принято решение из 10 класса парней не призывать в армию, а 10-й класс я закончил в Мичуринске в вечерней школе.
Прошел. Через несколько дней нас вызвали в Генштаб, где разъяснили, что мы трое направляемся в служебную командировку советниками в Корейскую армию, должности определят в Главном штабе ВВС. Никто не должен знать об этом. Комсомольские билеты сдать на хранение в ЦК ВЛКСМ, удостоверение личности – в свой Главный штаб. Мне выдали справку, что являюсь членом спортивного общества "Спартак" и объяснили, что если что-нибудь в командировке случится, то ты – спартаковец, и никакого отношения к Советской Армии не имеешь. На следующий день мы побывали на Центральном вещевом складе, где подобрали для себя все необходимое из гражданской одежды и тут же переоделись.
Для молодого деревенского паренька все происходящее было как сказка.
На Ярославском вокзале провожал нас офицер Генштаба, в Маньчжурии встретил корейский паренек, он и проводил нас до города Яньцзы (Енгиль), где располагался штаб формируемого авиационного училища, в котором нам и предстояло выполнять миссию военных советников по своей специальности.
Вскоре наш учебный полк передислоцировали в город Дуньхуа, где когда-то размещался аэродром японских ВВС. В 1945 году советская авиация хорошо поработала – аэродром был полностью разрушен. Китайские товарищи восстановили некоторые здания и сооружения, что позволило разместить личный состав и авиационную технику. Наши самолеты, инструкторы и военные советники; технический состав – корейский. В Советском Союзе, в различных институтах обучалось много корейских юношей. Их срочно сняли с той учебы и перевели в это училище, где они, в кратчайший срок, должны быть подготовлены военными летчиками.
Осенью 1951 года меня вызвали в Яньцзы на подведение итогов.
После подведения итогов начальник училища спросил, есть ли у кого желание поехать в Пхеньян в ставку Главного военного советника со специальным заданием. Я встал первым и попросил направить меня. Это не бравада, мне действительно очень хотелось побывать в столице, посмотреть на землю и жизнь людей, которым мы оказывали братскую помощь. Принято решение удовлетворить желание, отправить двоих, старшим назначен более опытный офицер – капитан Гвоздев.
С этого момента и начался второй этап моей деятельности в служебной командировке.
На протяжении всей войны в Корейской Народной армии были военные советники и военные специалисты. На территории Китая с ноября 1950 по июль 1953 года располагался 64-й авиационный корпус ВВС Советской Армии. В ходе боевых действий состав корпуса не был постоянным. Как правило, в него входили две-три истребительные авиационные дивизии, один отдельный ночной истребительный полк, две зенитные артиллерийские дивизии, один зенитный прожекторный полк и одна авиационно-техническая дивизия. Общая численность личного состава около 26 тыс. человек.
В боевых действиях принимали участие также истребительный полк из состава ВВС ВМФ, четыре китайские авиадивизии и на территории Северной Кореи две корейские истребительные дивизии, в которых были советские военные советники. За три года войны на Корейском полуострове в общей сложности приняло участие около 40 тыс. советских воинов. Из них 315 не вернулись на свою Родину, остались лежать в чужой земле на Ляодунском полуострове в Порт-Артуре рядом с могилами своих земляков, зарытых там во время войны с Японией в 1904-1905 годах.
Под прикрытием ООН американская авиация контролировала всю территорию Северной Кореи. Сверхкрепости В-29 "ковровым" бомбометанием уничтожают целые города и поселения, где погибают сотни и тысячи мирных граждан. Но наибольшее зло причиняли истребители – бомбардировщики F-80. Они буквально "висели" над важнейшими коммуникациями Северной Кореи, полностью парализовали перевозки. Наиболее важная цель для американской авиации – это железнодорожный мост через реку Ялуцзян, по которой проходила граница между Китаем и Кореей. Разбить его, значит ликвидировать единственную магистраль, обеспечивающую сражающуюся республику, всем необходимым для ведения боевых действий. С этой целью неоднократно направлялись большие группы бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Однако силами ПВО и наших истребителей мост удалось сохранить в рабочем состоянии. Летом и осенью 1951 года мне несколько раз приходилось проходить пешком и проезжать на машине по этому мосту. Он, конечно, был сильно поврежден и по всей длине наблюдались следы от разрывов бомб. Движение на всех дорогах можно было осуществлять только ночью. Днем поезда стояли в тоннелях, автомашины – в пещерах.
Однажды мы на машине ехали в Пхеньян. Решили не останавливаться на ночь и проскочить днем. Впереди был довольно большой прямолинейный участок дороги, перед которым, немного помедлив, водитель-кореец сказал, что безопаснее будет ехать по объездной дороге, хотя она и плохая. Мы так и сделали, а несколько машин поехали прямо. Буквально через 10-15 минут убедились, что наш опытный водитель был прав. F-80 с малой высоты сбросил серию напалмовых бомб, от которых на дороге горело все, даже земля.
В состав войск ООН в Корею прибыли авиационные эскадрильи из Великобритании, Канады, Австралии и Южной Африки, но основные силы были, конечно, ВВС США, которые имели в этом районе около 4 тысяч самолетов разных типов.
Для сравнения напомним, что в 1941 году на советско-германском фронте вермахт располагал только 3,4 тысячи самолетов.
Сразу же приведем еще некоторые цифры, которые без всяких слов, характеризуют эту, вроде бы небольшую, локальную войну на Корейском полуострове. Кроме того, они позволят сравнить роль ВВС США во 2-й мировой и в этой Корейской войнах. Всего в Корее ВВС США совершили более 1 млн. вылетов, почти столько же вылетов сделано ими в Европе во время 2-й мировой войны. Они сбросили на эту маленькую территорию 1 млн. тонн бомб, то есть в среднем по 28 тысяч тонн в месяц, в то время, как во 2-й мировой войне в Европе и в Африке сбрасывали ежемесячно только по 17,5 тысяч тонн бомб. (Журнал "Вопросы истории", № 1, 1993 г.)
С приключениями, но без потерь нам удалось тогда добраться до осажденного Пхеньяна.
Текстовое поле
На второй день нас проводили далеко за город, где размещался Главный штаб Корейской армии вместе со Ставкой старшего военного советника генерал-лейтенанта Разуваева, выполнявшего одновременно и функции полномочного посла Советского Союза в КНДР. Там приветливо встретили и разместили советники. В течение нескольких дней мы справились с поставленной задачей и готовы были убыть. Меня пригласил направленец по ВВС и предложил остаться в дивизии Ла-9 в должности советника инженеров дивизии по радио и спецоборудованию. Офицера с этой должности пришлось досрочно отправить в Союз, неизвестно когда пришлют другого, а дивизия ведет боевые действия. Без всяких колебаний я согласился. Пришлось осваивать и выполнять новые обязанности, ведь в боевых частях я не служил, был все время "школьником". С подсоветными корейскими инженерами мы быстро нашли взаимное понимание. Со мной оставили маленького, и никем не заменимого Кима, он давно стал моим хорошим другом.
Ким был постоянно востребован. Он мог разговаривать на русском, английском, китайском и японском языках. По техническим вопросам со своими подсоветными инженерами я обходился без помощи Кима.
Условия жизни и быта здесь были совсем не такие как было в Маньчжурии. Здесь аэродром располагался на земле, на которой шла война. Недалеко от нас стояла вторая корейская дивизия на наших Мигах. Американские ночные бомбардировщики периодически навещали обе дивизии. Конечно, больше доставалось реактивным Мигам. Еще одно обстоятельство помогало нам – это мост через реку Ялудзян. На правом берегу стоял китайский город Андунь, а на левом – корейский Сингисю, на окраине которого и был наш аэродром. Мост, как стратегический объект, защищался мощной системой ПВО, туда бомбардировщики побаивались заходить.
Все войны когда-нибудь заканчиваются миром. Корейская война не исключение, она тоже закончилась, правда, не миром, а перемирием. 27 июля 1953 года (ровно через три года) в местечке Паньмыньчжоне вблизи 38 параллели достигнуто соглашение о прекращении огня. Корея, как и раньше, оказалась разделенной на две самостоятельные республики. Все вздохнули и начали залечивать раны. А раны были очень большие. Сотни тысяч людей разных национальностей и возрастов погибли и захоронены в сырой земле, сотни тысяч семей оказались обездоленными, разрушены все промышленные объекты Северной Кореи, города и села сравнены с землей.
Теперь – о возвращении на Родину.
После выполнения задания из служебной командировки в начале 1952 года в Москву прибыла группа молодых офицеров. Я был в этой группе. Мы не предполагали, что нам будет оказана такая теплая встреча. Представьте себе Главный Штаб ВВС Советского Союза. Там ходят только генералы, полковники и немного старших офицеров. А тут – кучка лейтенантов. Да стоять бы нам навытяжку в коридорах штаба, если бы мы были в военной форме. Это заведение не для лейтенантов. Не буду говорить, с каким почетом к нам обращались. Скажу только, что Главком поздравил каждого с присвоением внеочередного воинского звания и награждением орденом «Красной Звезды» и орденом КНДР «За свободу и независимость», которые будут вручаться по новому месту службы.
На следующий день приглашали кадровики, которые предлагали новые должности. Большинство получили назначение в Таганрог, где создавались курсы совершенствования летного состава. Чтобы не расставаться с боевыми друзьями я попросил и меня направить туда же. В личной беседе начальник управления кадров мне сказал: «Послушай меня, сынок. Слава тяжело добывается, но быстро проходит. Сейчас ты об этом не думаешь, ты руководствуешься чувством товарищества. Это хорошо, но это не главное. Чтобы служба дальнейшая проходила успешно, тебе надо получать высшее образование. Мы направим тебя в Харьков, там только набирает силу Высшее военно-авиационное училище. На учебном аэродроме дадим тебе группу связных радиостанций. Это по твоей специальности, будешь обучать слушателей, как на войне надо налаживать радиосвязь. А годика через три поступишь туда учиться, получишь высшее образование и перспективу в службе».
Советы мудрых людей надо слушать и выполнять их. Я так и поступил. Только что получивший воинское звание старшего лейтенанта, назначен на майорскую должность, в этом звании закончил обучение в высшем училище и получил назначение на подполковничью должность в Ракетные войска.
Прослужил 17 лет в авиации и 17 лет в Ракетных войсках. Там воспитывали меня, там и мне приходилось воспитывать других. Везде отдавал все, что мог и получал по заслугам.
Вот только в Харькове утаили от меня, забрали и прицепили на другой мундир мой орден Красной Звезды. Не рассчитывали они, что через несколько лет на Украине будет запрещено носить Советские ордена.
Однако отношение к «корейцам» не всегда проявлялись так душевно. Бывало и по другому. Напомним судьбу тоже полковника Волкова, которого звали Александром Ивановичем. О нем было у меня написано в книге «Если мы войну забудем – вновь придет война». Но о нем следует напоминать постоянно.
Александр родился в Тверской губернии 30 июля 1914 года. Это за один день до начала Первой мировой войны. Вся сознательная жизнь этого человека была связана с войной. В двадцать два года, после окончания Качинского училища пилот – старшина Александр Волков готовился поехать в Испанию. Не успел, и в 1938 году добровольно отправился в Китай для участия в освободительной войне китайского народа с Японией. Через два года вернулся в Союз командиром эскадрильи. Нельзя было более там оставаться, ибо дома назревала своя война. Авиационный полк базировался на аэродроме под Львовом. Там и началась для Волкова своя война. Характерно, что из 18 летчиков в его эскадрильи было 16 украинцев. Да кто их тогда делал на украинцев и русских – все были советские. Командиром полка закончил войну. Через 5 лет мирной жизни новая война. В 1950 году три истребительных полка на Миг-15 отправлены в Китай. В их числе был и полк Александра Ивановича Волкова. Ну если ты повоевал с японцами, да с немцами, то теперь наступила пора встретиться на бранном поле и с бывшими союзниками – американцами.
Полк разместился на аэродроме около города Аншань. Там со временем была сформирована Китайская истребительная дивизия. Полковник Волков А.И. оставлен в Китае советником командира этой дивизии.
Вот на этом этапе и произошло заочное знакомство двух Волковых – полковника в Китае и лейтенанта в Корее. А связующим звеном был тот самый маленький Ким. Дело в том, что после воздушного боя, на территорию, где он происходил, дивизия направляла на машине офицера, который брал информацию у местного населения о сбитых самолетах. Этот офицер и передавал привет от одного Волкова другому.
Реально мы встретились только в 90-х годах, будучи уже в Костроме. Здесь он мне и поведал, как закончил свою службу.
Вернулся он на Родину тоже в 1952 году.
Назначен командиром авиадивизии. И служи бы себе, но произошел «господин случай». В одном из полков его дивизии разбился самолет, летчик не смог катапультироваться и погиб. Информация дошла до Министра Обороны, который принял решение: командира дивизии разжаловать и уволить, остальных наказать своей властью. Другим неповадно будет.
В ту пору полковнику Волкову А.И. (звание генерала он не успел получить) исполнился 41 год, а выслуга льготная составляла 54 года.
Это был не старый человек, но это был настоящий Российский старый воин-ветеран.